Красавица Алина Кабаева снялась для русского Vogue и дала интервью:
Как Алина Кабаева может жить без тех эмоций, которые испытывала и будила в зале. И добавила: «Я не верю, что она эмоционально не голодает». Когда я пересказываю эти слова Алине, она запальчиво отвечает:
— Это не так абсолютно. Я о своих спортивных победах вспоминаю, только когда прихожу к маме и вижу у нее свои фотографии: «Боже, я же олимпийская чемпионка!» Мне спорта хватило. Нужно вовремя уходить. Я нашла себя после спорта.
На интервью она приходит в джинсах с высокой талией («Это Кавалли, только сейчас стала носить»), в сером шерстяном свитере и с убранными назад волосами. На руке — массивные кольцо и часы de Grisogono с цветными бриллиантами, в ушах — крупные бриллиантовые пусеты («Это мне подарили, я даже не помню, ЧТО это»). Я спрашиваю про ее любимый гимнастический костюм — черный со стразами («Тот, в котором я на Олимпиаде последний вид делала — ленту. Он здесь? Или я его увезла? Кажется, увезла, жалко!»).
— Это правда, что Винер вас учила одеваться?
— Не то чтобы учила, но я на нее всегда смотрела. Но вообще мама меня всегда красиво одевала, всегда! Папочка мой любимый — футболист, и он уже тогда ездил за границу и привозил всякие красивые вещи. И потом, когда я уже была в спорте и денег не было, Я была никто и звали меня никак, я все равно красиво одевалась. Если я что-то выигрывала, то могла последние деньги отдать за одежду. Хотя сама по себе я — яркая личность (смеется), все равно люблю что-то яркое, стразы. Поэтому для меня очень важно не перебрать. Знаете, у меня есть свой стиль. Мода приходит и уходит, а стиль остается. Он у меня просто внутри есть. Я чувствую энергетику — вещей, людей. Я не то чтобы себя хвалю. И даже не то что я в этом разбираюсь. Просто внутри есть этот свет — и все.
Она называет это светом, японцы — солнцем, депутаты Госдумы — напором, спортсмены — волей, зрители — талантом. «У меня сегодня телефон сломался — не выдержал моей энергетики», — хохочет Алина. Чуть позже рассказывает: «Вот что не люблю — это йогу. Помню, говорю: не могу я больше сидеть, дышать, зря время теряю, пойду я». Ничего удивительного, для йоги в ней слишком много внутреннего порыва. Ее мама, Любовь Михайловна, рассказала мне, что отдыхать Алина не умеет — и никогда не умела: «Она не понимает, что такое тишина, расслабление. Впрочем, я ее сама с трех лет учила, что нельзя расслабляться, что надо пахать...»
